Отчет об экспедиции «Уходящий лед Байкала 2011»

Фильм об экспедиции

Рассказ участника экспедиции Александра Леснянского. Фото автора

Идея экспедиции по Байкалу вслед за уходящим льдом родилась в иркутской туристической компании «БайкалПрофиТур» (в те годы название еще было другим). В 2006 году автор этого проекта – Станислав Леник – организовал первый семидневный поход на нескольких кораблях, и с той поры ежегодно в конце мая экспедиция стартует с южных берегов Байкала и движется на север, по ходу корректируя маршрут, в зависимости от погодных условий и ледовой обстановки на море.

Вперед, за уходящим льдом Байкала!

Каждый раз в путешествии участвует много фотографов, причем некоторые из них, а конкретно – красноярцы Алексей Снитков и Дмитрий Шаров, – начиная с 2006 года не пропустили ни одного тура.

Важное дополнение к рассказу о путешествии по Байкалу в мае-июне 2011 года. Это — карта с маршрутом экспедиции

Обстановка с таянием льда год от года очень сильно отличается, не предсказуема так же как и погода на Байкале, поэтому и каждая экспедиция по своему уникальна.

В 2009 году, когда в походе «За уходящим льдом» принимали участие пять читинцев, экспедиция не нашла ни одной льдинки. Зато в 2010 –ом корабли уткнулись в ледяные поля уже в районе о. Ольхон и смогли дойти лишь до Чивыркуйского залива.

В 2009 году читинцы ходили на теплоходе «Сибиряк» (было еще два судна: «Татьяна» и «Шаман») В тот год укрепилась репутация «Сибиряка», как самого развеселого корабля, где ни днем, ни ночью не стихает хохот. Фантастический непрерывный праздник был неизбежен во многом благодаря присутствию сразу на нашем корабле трех выдающихся личностей: самого Стаса Леника, Ильи Буклова – иркутского тележурналиста и Николая Орлова (Конcтантиныча) – читинского художника. Многочисленные фразы Константиныча стали крылатыми. Его выражение: «Здорово, по**ёмся!» превратилось фактически в официальное приветствие на кораблях, и заменило безликое словосочетание «С добрым утром» в офисе компании «Байкальская виза».

Экспедиция- 2011 стартовала прямо из Иркутске в 13 часов в составе четырех кораблей. В На причале Солнечном (на Ангаре) я поднялся на своего «Сибиряка» уже, как на родного. (Крайний раз я ходил на «Сибиряке» в ноябре прошлого года. Капитан «Сибиряка» Виталий Александрович отлично помнит своих пассажиров, и первым делом поинтересовался, как там дела у Николая Константиныча, почему тот не поехал….

Красноярская фото школа, как обычно, обосновалась на «Шамане». На большом судне «Россия» разместились фотошкола из Москвы во главе с куратором Серегой Макаровым – многократным участником не только весенне-летних, но и зимних экспедиций по льду Байкала. Четвертым кораблем была «Татьяна», которую к новому сезону полностью перестроили и она стала внешне напоминать «Сибиряк».

От Иркутска до истока Ангары фотографировать особо было нечего, тем более в первые часы народ обычно занят знакомством друг с другом.

Ходу до Байкала четыре часа. Затем справа по борту появились строения станции и паровоз на рельсах старой Кругобайкальскойжелезной дороги.

Корабли вошли в море. На горизонте появились горы Хамар-Дабана. Это один из нескольких хребтов, которые окружают Байкал со всех сторон.

Погода была солнечная тихая и поэтому не очень фотографическая, Изредка делал дежурные кадры. Один из них – горящие леса на берегах Байкала.

В 11 вечера в глубоких сумерках корабли пришвартовались в бухте Песчаная. Это одно из красивейших и самых известных мест на Байкале. Я сделал в бухте один ночной снимок…

День 2-й. 28 мая.

В 6:20 над бухтой Песчаной включился солнечный свет, и прибрежные скалы засветились золотом.

Однако это продолжалось недолго: чем выше в небо поднималось солнце, тем банальнее становились кадры, Хотя, надо сказать, что даже при самом неудачном освещении бухта Песчаная остается жемчужиной Байкала.

Во время восхода я поспешил к мысу Колокольному и успел в течение часа сделать несколько более-менее терпимых кадров.

Потом я вернулся к кораблю, нырнул в озеро …, а тут и завтрак поспел! Вот это жизнь!

Примерно в 10 часов большой толпой со всех кораблей мы отправились в пешую прогулку длиной километров в шесть из Песчаной бухты в бухту Сенную.

У северной оконечности бухты Песчаной растут несколько сосен, корни которых обнажены и стволы высоко оторваны от земли. Это – всем известные «ходульные деревья», которые упоминаются в любом путеводителе по Байкалу. Я фотографировал этих «пауков» сто раз, но как удержишься нажать кнопку и в сто первый!?… Снимать деревья , кстати, вовсе не просто. Достаточно трудно найти выразительный ракурс, в котором к тому же не будет постороннего «мусора». Думаю, что это хорошее упражнение для учеников фотошколы начальных классов.

Путь из Песчаной в бухту Сенную следует еще через две живописнейшие бухты – Бабушка и Внучка. Тропа проходит то высоко над обрывистым берегом, то спускается прямо к морю. Я считаю этот маршрут, пожалуй, самым красивым на Байкале.

Время для съемки было уже, конечно, не лучшим. Солнце высоко поднялось и жестко светило, а над горизонтом повисла молочная муть. Зато, прозрачная

вода в бухтах имела на солнце невероятный зеленый цвет.

Местами тропа вызывает беспокойство у гидов, которые бояться потерять туристов. Кое-где есть и опасные места, о чем красноречиво свидетельствует памятник , на краю одного из обрывов , мужику, видимо, свалившемуся вниз со скалы.

Неспешный переход до бухты Сенной занял пять часов. Сюда подошли и наши корабли, по которым все уже успели соскучиться к этому времени.

Бухта Сенная

Из бухты Сенной корабли направились дальше в сторону Малого Моря.. Примерно в 70 км севернее бухты Песчаной на скале Саган-Заба были найдены петроглифы времен неолита.

Рисунки животных и людей высечены примерно 2 тыс. лет назад на вертикальной поверхности белой мраморной стены, на высоте 2-3 м прямо на берегу моря. Чтобы подойти к рисункам, нужно немного побродить по воде.

Многие изображения человеческих фигур выглядят довольно странно: с какими-то то ли рогами, то ли антеннами и поэтому некоторые, скажем так, исследователи видят в них образы космических пришельцев.

Я считаю версию с инопланетянами глупостью, но сейчас речь не об интерпретациях, а о земных делах.

С ХII века (с того времени когда сформировался бурятский этнос) Саган Заба (Белая Скала) с ее наскальными рисунками стала священным местом для бурятов, – святилищем, где шаманами совершались обряды жертвоприношения домашних животных.

В конце XVI – начале XVII века к Байкалу вышли русские первопроходцы. Вместе с казаками пришли православные миссионеры, принявшиеся крестить бурят. Христианские священники прознали о бурятской святыне, приплыли к Саган Заба и выбили на мраморе поверх петроглифов православные кресты.

Кресты высечены очень грубо и неумело, будто наспех. Тем не менее, они сделали свое дело. Шаманы, разумеется, свою веру не переменили, но с этого момента посчитали святыню оскверненной, и потеряли к ней интерес.

Несколько лет назад археологи произвели в низине рядом со скалой раскопки и докопались до культурного слоя возрастом 12 тыс. лет. Два раскопа трехметровой глубиной остались на берегу и по сей день. В стенах канав легко разглядеть торчащие оттуда потемневшие обломки костей.

А еще раньше, с развитием туризма на Байкале, Саган-Заба стала местом потехи тщеславия современных наскальных «живописцев» – безыдейных, туповатых, но весьма прилежных. В стремлении превзойти древних художников и доказать свое технологическое превосходство над людьми из каменного века, наши современники старательно испохабили Белую Скалу. В результате, вложив весь ум и все умение в дурацкие надписи и картинки, эти люди на века засвидетельствовали на камне собственную убогость и бездарность.

Сейчас современных «петроглифов» в сотню раз больше, чем древних, и они основательно опошлили уникальное место.

От бухты Саган-Заба экспедиция взяла курс на МРС. До наступления ночи нужно было войти в пролив и стать на ночевку в заливе Хул острова Ольхон.

Во время перехода Стасу, находившемуся на «Татьяне», понадобилось перейти на «Сибиряк». Капитаны всех судов – бывалые морские волки, отлично знающие Байкал. Такой маневр, как сойтись в отрытом море и пересадить пассажира с борта на борт был выполнен очень изящно эффектно.

Через минуту после абордажа мы «разошлись как в море корабли…»

После того, как Стас оказался на «земле обетованной», мне оставаться на палубе, и торчать там с фотоаппаратом было бы очень глупо. Поэтом все интересы резко сместились в сторону стола в кают-компании.

Единственный кадр, который я сделал после того, как Стас перешел на наш корабль. Видите, насколько скучно за бортом, вот настолько же сейчас весело в кают-компании «Сибиряка».

На «Сибиряке» восстановилась привычная атмосфера. После того, как суда стали в заливе, к нашему обществу присоединилась еще группа старых друзей с других кораблей, и гульбище правильная обстановка царила на «Сибиряке» как минимум до двух часов ночи.

День 3. 29 мая.

Тем не менее, рано утром пришлось вставать, как положено фотографу. В шесть часов люди со штативами потянулись на берег и грустно (по крайней мере, мне так казалось, – сужу по себе) стали подниматься по склону, чтобы встретить наверху восход солнца.

Первые лучи, вырвавшиеся из-за горы обнадежили, но солнце тут же вползло в какую-то небесную облачную муть, и я долго не мог найти ничего, заслуживающего внимания.

Однако чуть позже жизнь наладилась. Наверное, просто я расходился, разогрелся и смог более правильно воспринимать действительность.

Корабль «Россия» имеет более низкую осадку, часто не мог пристать к берегу и оставался на рейде

В девятом часу утра народ вернулся на корабли и мы вышли из Хула и направились к острову Огой.

Огой стал популярен с тех пор, как на вершине острова построили большую буддийскую ступу. Кроме нее остров изобилует мелкими пирамидками, сложенными из камня, которые тоже имеют ритуальный смысл.

Ступа, конечно, хороша и пирамидки тоже… Но на острове растет еще багульник! Деревьев тут фактически нет и кусты рододенрона красуются в открытой степи на фоне изумительного цвета байкальской воды и далеких берегов. А участникам прошлогодней экспедиции посчастливилось снять цветущий багульник на фоне ледяных полей, которыми было заполнено Малое Море.

Но и это еще не все. Народ, который сходит с кораблей на Огое, отправляется прямиком к ступе и, как правило, дальше ее не ходит. В 2009 году я тоже поперся вместе со всеми, а моя Надя отправилась вглубь острова к багульным зарослям и нашла среди обычного фиолетово-розового несколько кустов белого багульника.

Я считаю эту находку настоящим маленьким открытием экспедиции. И в прошлом году Серега Макаров снял это место на фоне льдов. То есть, с 2009 года по 2010 год Серега завидовал моим снимкам, а потом целый год – до мая 2011 я завидовал Сереге. В этом году я надеялся взять реванш, но ни то что ледяных полей, а даже ни одной льдинки не плавало на воде. Но еще хуже то, что белые кусты почему-то исчезли! Я не нашел ни одного белого цветочка. Вот и думай теперь, куда делось чудо…

То, что можно было снять, фотографировать пришлось в спешке, так как не успел я настроится, как нас стали сгонять обратно на корабли: «Ехать надо!».

По пути к берегу сделал еще пару таких кадров.

Следующая остановка в этот день – остров Баракчин с птичьм базаром чаек и могилами шаманов. Затем – о. Ольхон, знаменитая скала – мыс Бурхан и встреча с настоящим шаманом, у которого на правой руке шесть пальцев.

Продолжение 3-го дня, 29 мая.

Остров Баракчин

От острова Огой до Баракчина ходу один час. Другое название острова – Ольтрек. Это место не часто посещается туристами, и мало кто знает, что на острове раньше хоронили шаманов.

Место захоронения можно найти только, если знаешь, как оно выглядит. Это куча камней, собранных в кучу и выложенных в виде лодки. Нос лодки направлен на восток, а корма смотрит запад. Если вы нашли что-то похожее на могилу, то поблизости от могилы обязательно должны быть круги, выложенные из камней. Это места ритуальных костров. На Баракчине можно насчитать 6-7 таких захоронений.

Сам остров очень невелик, на нем нет ни единого дерева, он весь состоит из скал, обрывающихся вертикально в воду почти по всему периметру суши. Высота обрывов до 30 метров.

Только в одном месте – маленькой каменистой бухточке – можно причалить к берегу на корабле и подняться наверх. Если хоть немного штормит, на корабле к острову не подойти.

Чайки облюбовали эти труднодоступные скалы, особенно в южной части острова. Здесь настоящий птичий базар с сотнями гнезд. Гнезда расположены прямо на земле и в каждом лежит по 2-3 яйца размером больше, чем гусиное. Интересно, что в одном и том же гнезде яйца часто очень сильно различаются по цвету.

Мы знали, что чайки начнут беспокоиться и защищать свои гнезда. Обычно они пикируют над своими врагами и гадят на них с воздуха. С учетом такой опасности я надел непромокаемую штормовку, но у чаек видимо кончился запас дерьма и защита не понадобилась. Зато она пригодилась от сильного ветра и дождя, который начался вскоре после высадки нашего десанта.

Не все пассажиры решили высадиться на берег. Некоторые, узнав, что «здесь кладбище», предпочли остаться в каюте, а начавшуюся непогоду отнесли на счет «плохого места» и потревоженных духов. Кое у кого после того, как мы побывали на Баракчине, даже резко ухудшилось самочувствие «из-за тяжелой энергетики этого места». Большинству же, напротив, остров очень понравился. И появился отличный повод побурханить. Для тех, кто еще не знает, что означает «побурханить», рассказываю: это значит – выпить, но с предварительными церемониями, – ритуалом почтения к местным богам, духам Байкала и… в таком духе.

Не верю я ни в какую энергетику, но после того, как мы отошли от Баракчина и как следует побурханили, погода сразу улучшилась, в сером небе появились синие разрывы, а к тому времени, как мы причалили к песчаному пляжу у деревни Хужир на Ольхоне, вовсю засветило солнце.

о. Ольхон. Встреча с шаманом

Ольхон – это самый большой, самый известный и самый популярный остров на Байкале. Он разделяет озеро Байкал на Большое и Малое Море. Основной населенный пункт – село Хужир. Еще лет десять тому назад здесь не было света, потом через пролив Ольхонские ворота был проложен подводный кабель.

Впервые я побывал на острове в 1997 году. Тогда в большой компании с художниками мы жили в палатках чуть севернее Хужира в Песчанке. И в то время отдыхающих на Ольхоне было предостаточно, но сегодня туризм шагнул сюда широкой поступью, и главной проблемой острова стал, конечно же, вездесущий мусор. Пишу об этом не «ради, чтоб поныть», а вдруг, кто прочитает, опомнится и увезет обратно свое дерьмо ….

На 16:30 по предварительной договоренности у нас была намечена встреча с местным шаманом бурятом Валентином.

Валентин, как я понял, не отказывается от подобных собраний с туристами, и они, кончено, проходят по намеченному сценарию. Действительно, некоторая постановочность и театральность имеет место. Встреча не была экспромтом для Валентина. Тем не менее, главное здесь то, что шаман он самый настоящий, реальный и потомственный. Но даже если в роду были шаманы, не каждый бурят может быть посвящен в таинство. У человека должна присутствовать какая-то особенность, некий знак, отметина. Валентин родился с шестью пальцами на правой руке. В общем-то, их вроде пять, но большой палец расщеплен надвое, на нем два ногтя и выглядит это как два сросшихся воедино пальца.

Но, несмотря на такой удивительный знак свыше, Валентин стал шаманом лишь после тридцати лет, когда сам осознал свое предназначение.

– Это у вас – христиан – ребенку три месяца, а его уже крестить несут, когда он ничего не понимает. У нас человек осознанно должен прийти к своей вере, – объясняет Валентин.

Встреча состоялась у костра на высоком берегу Ольхона, над высоким обрывом, с которого во всей красе виден священный для бурятов мыс Бурхан. Эти две скалы, торчащие из моря известны любому, кто хоть немного знает о Байкале.

Собрание началось с обряда очищения огнем каждого из присутствующих, затем в течение двух часов шаман рассказывал легенды, демонстрировал другие обряды, декламировал отрывки из народного бурятского эпоса Гэсер, читал национальные стихи собственного сочинения и пел бурятские песни.

Больше всего мне хотелось просто пообщаться с Валентином.

– У вас, – говорит шаман, – символы веры оторваны от верующих. У вас принято верить в то чего вы никогда не видели и не представляете. Я специально читал Библию и на карте искал, где находится Вифлеем. Ваши святыни расположены за тысячи километров от вас. А у нас в шаманизме все, чему мы поклоняемся, находится всегда рядом с нами: небо, огонь, лес, вода… Мы это видим каждый день, постоянно. Мы поклоняемся духам наших предков, и прежде всего, духам своих родителей.

На груди у шамана среди разных предметов висит медальон, на одной стороне которого фотография матери Валентина, на другой – отца.

В завершение встречи все участники стали в хоровод и исполнили ёхор.

Примерно в 19 часов при ясном небе и полном штиле экспедиционные корабли отошли от Ольхона и взяли курс на мыс Зундук на западном берегу Малого Моря.

p.s. До поздней ночи на берегу мыса Зундук горел костер и звучали песни под гитару.

День 4-й. 30 мая. Мыс Зундук – м. Рытый – м. Заворотный (ночевка на м. Заворотном)

В 8 часов утра от мыса Зундук корабли экспедиции вдоль западного побережья направились к мысу Рытому.

Отходим от мыса Зундук

Уже четвертый день похода, а Байкал еще ни разу не воспротивился нашему присутствию. Видимо оттого, что мы очень правильно и регулярно бурханим. Вот и сегодня полнейшая тишина на море. Плавные волны мягко переливаются за бортом, и в них, будто в складках атласной ткани отражаются горы Приморского хребта и белые облака над ними.

Чуть южнее мыса Рытого Приморский хребет сменяется Байкальским, – более высоким и «гористым». И здесь проходит южная граница Байкало-Леснского заповедника. Великая река Лена берет начало на западном склоне Байкальского хребта

Мыс Рытый считается одним из самых мистических мест на Байкале. Шаманы утверждают, что здесь живет не очень положительный дух Ухэр и женщинам сходить на берег не рекомендуют.

С этим местом, якобы связаны всякие несчастные случаи. В свое время тут разбились два вертолета и происходили какие-то другие беды. Кто-то верит в эти мифы, кто-то нет…. «Шаман», во всяком случае, прошел мимо. Остальные корабли пристали к узкому галечному пляжу.

Берег пустынный, изрыт несколькими рукавами дельты ручья, – отсюда и название. Растут на мысу лишь несколько тополей и лиственниц. К стволу одного из деревьев прибита предупредительная табличка Байкало-Ленского заповедника, строга запрещающая стрелять, ходить и дышать….

Минут тридцать погуляли по узкому галечному пляжу и в 13 часов двинулись дальше на север к мысу Заворотному.

Переход долгий, и отойдя от берега Рытого, мы сразу уселись за стол. Вновь тщательно бурханили, да так самозабвенно, что в итоге, когда мы, наконец, причалили к бухте Заворотней, я был не в силах отправиться в горы к заброшенным разработкам микрокварцита. Отговорок, чтобы туда не идти у меня нашлось сразу две: во-первых, в восемь вечера все восточные склоны погружены в тень, во-вторых, я уже прежде бывал на карьере.

В Заворотней стоит маленький полуживой поселок, существующий тут со времен добычи природного абразива.

Вечером прямо на пирсе установили мангал и устроили пир с шашлыками и прочими опьяняющими вкусностями.

День 5. 31 мая. Мыс Заворотный – м. Елохин – г. Северобайкальск

За час до завтрака (он на «Сибиряке» в 9 часов) корабли вышли из тихого, изолированного залива бухты Заворотней, чтобы продолжить путь на север. Небо оставалось совершенно чистым, ветра тоже не было, и поверхность озера казалась гладкой. Однако в открытом море корабль начало сильно раскачивать встречной волной. Почти незаметный, но мощный накат шел с севера. Это означало, что там, за сотню километров впереди штормит, а к нам докатываются лишь отголоски непогоды. Все меньше и меньше хочется называть Байкал озером.

Через три часа хода наш «Сибиряк» причалил к мысу Елохон.

Здесь находится крайняя северная прибрежная точка границы Байкало-Ленского заповедника, и тут расположен кордон охраняемой территории.

Стоит небольшой дом, баня и несколько хозяйственных построек. Хозяева на кордоне – егерь Володя и сын Василий. Они очень приветливы, рады гостям. Владимир меня узнает: «А вы же уже были у нас!?». Я, честно говоря, даже удивлен. Действительно прошлым летом мы заходили сюда на теплоходе «Маэстро». Но народу нас было человек пятнадцать….

К дереву прибит череп медведя. Зверь повадился ходить на кордон и стал опасен. Пришлось от него избавиться. «Проходу уже не давал», – объясняет Володя.

Вообще медведей на Байкале много, а весной после спячки они доставляют массу неудобств, а порой и неприятностей людям. Жрать после зимы зверям нечего, трава еще не взошла, единственная доступная белковая пища – это личинки ручейника. И медведи начинают шариться по зимовьям, да обыскивать помойки вокруг селений. В поселке Давша, например (это центральная усадьба другого – Баргузинского заповедника на восточной стороне Байкала), весной жители без оружия из дому на улицу не выходят. Вот уж где действительно «медведи ходят по улицам», как и принято думать про Сибирь у иностранцев..

Тем временем появилось предупреждение о надвигающейся непогоде в виде Перистых, изумительных по красоте облаков, протянувшихся через все небо.

Остальные три корабля экспедиции не стали заходить на Елохин, а вскоре посовещавшись по рации, капитаны решили, что не стоит идти в Северобайкальск, где ветер гоняет крутые волны, а взять курс к восточному побережью, напрямую к бухте Аяя.

С нашего «Сибиряка» на борт «Шамана» со списком заказов была командирована Аня. Мне тоже хотелось отметиться своим присутствием в Северобайкальске, и в последний момент, когда два судна уже сблизились бортами, меня позвали с собой…. Как от любовницы, к которой внезапно вернулся муж, я бежал из каюты на палубу, застегивая на ходу джинсы и запихивая носки в карманы. С фотоаппаратом на шее и ноутбуком под мышкой (а это еще зачем!? – а чтоб скрыть улики!), я в спешке перелазил с «Сибиряка» на борт «Шамана» подгоняемый криками: «Давай, скорей, волна бьет!»….

Но, зато потом было очень классно и весело! Напомню, что на «Шамане», как и в прошлые годы, бессменно путешествует красноярская школа во главе с Алексеем (Алексеевичем) Снитковым и Димой Шаровым.

В Северобайкальск пришли примерно в 21 час и без всяких приключений. Шторм здесь уже прошел, но дул пронизывающий ветер, а по воде плавали всякие бревна и палки.

Северобайкальск – довольно большой город с пятиэтажками, новой церковью и монументом героям Великой отечественной. Я кое-что поснимал, но нет ничего интересного для показа.

Вернулись на «Шамана» часа через два. Ветер усилился и так стал раскачивать судно, что чудом не стошнило. Хорошо, капитан перевел корабль в более тихий уголок порта.

Северобайкальск стал крайней северной точкой экспедиции «За уходящим льдом», но льда мы так и не увидели. Это было очень обидно, но оставалась надежда, что мы догоним остатки зиму на восточной стороне Байкала.

День 6. 1 июня. Бухта Аяя. Поход на оз. Фролиху

В пять утра «Шаман» ушел из северобайкальского порта, а в 8 часов мы с Аней уже перебрались вернулись обратно на свой «Сибиряк», который вместе С «Татьяной» и «Россией» стоял в бухте Аяя на восточной стороне Байкала.

В северной части моря-озера не так много мест, куда могут спрятаться от шторма пароходы. А бухта Аяя примечательна еще тем, что от нее в горы натоптана тропа к оз. Фролиха. Поход к озеру – очень популярный туристический маршрут. Сам водоем, разившийся в межгорной долине, весьма велик, и вместе с окружающей территорией входит в охраняемую зону заказника «Фролихинского».

Фотографии Фролихи часто присутствуют в разных изданиях и рекламных проспектах, как свидетельство его уникальности и красоты. Могу сказать, что ни разу я не видел ни одного снимка Фролихи, который бы меня впечатлил. Тем не менее, я всегда хотел побывать в этом месте и с удовольствием принялся собираться в поход к озеру, намеченный на 9 часов утра.

Корабли не смогли вплотную подойти к берегу из-за низкого уровня воды в Байкале, который упал примерно на метр. Чтобы переправить туристов на сушу понадобилось спускать на воду лодки.

На песчаном берегу бухты в одном месте сохранился небольшой остаток ускользнувшего от нас байкальского льда. Я был рад и этому кусочку.

Идти в поход собрались человек 45-50. Вот такая толпа и отправилась к озеру.

Тропа пробита давно и идет через дремучую тайгу, но она хорошо обустроена: упавшие через поперек дороги стволы распилены, а нагло стоящие на пути деревья просто повалены!

Тропа часто петляет, обходя сырые болотистые участки, пробирается между камней, а местами протоптана по толстому дерну, сильно пружинящему под ногами. Путь к озеру, расстояние до которого от бухты 7 км, почему-то занял у нас более 2, 5 часов.

Первое впечатление от встречи с озером полностью совпало с тем представлением, которое у меня сложилось прежде по чужим фотографиям.

Мы провели на Фролихе часов пять-шесть, прогулялись вдоль берега. Я добросовестно выискивал сюжеты, искал ракурсы, но все как-то неудачно. Мнение об озере у меня не переменилось. В целом, конечно, Фролиха в общем-то не дурна собой, окружена тайгой и горами. Но, видимо, я просто «зажрался» подобными видами, которых по северу Забайкалья немерено, и не увидел для себя ничего нового.

Как ни старался я снять что-нибудь достойное…. Ну, в общем, короче: вот несколько самых «более-менее» картинок.

Надо сказать, что больше, чем само озеро, мне понравился путь к нему. Местами это – настоящие дебри. Очень впечатляют заросли бадана и множество живописных буреломов. Но этой дикостью трудно наслаждаться, когда ты движешься в огромной веренице людей. На обратном пути мне повезло какую-то часть времени пройти по тропе в одиночестве.

День 7. 2 июня. Бухта Аяя – Хакусы (горячие источники) – п. Давша – ночной переход в Чивыркуй (бухта Змеиная)

Самые одержимые фотографы (я в их число не вхожу) высадились на берег в пять утра и застали медведя, гуляющего по остаткам льда. Потом все вернулись на корабль и в 8 часов экспедиция покинула бухту Аяя, и двинулась на юг вдоль восточного берега Байкала.

То там, то здесь виднелись небольшие остатки ледяных полей, застрявшие на каменистых отмелях. Однако приблизиться к берегу и сфотографировать, чтобы документально оправдать название экспедиции было очень опасно.

Через час корабли уже пришвартовались у пристани в бухты Хакусы.

Хакусы знамениты тем, что в километре берега на поверхность выходят два горячих источника. По составу воды они очень близки к известным минеральным источникам Пятигорска, поэтому здесь находится самая известная на Байкале водолечебница, которую называют «санаторием», «курортом», «домом отдыха». Честно говоря, я бы не стал употреблять такие слова, а назвал бы Хакусы скромнее: «неблагоустроенной турбазой советского периода». Все постройки деревянные и имеют характерный, узнаваемый стиль 50-х годов, и с тех пор тут, похоже, ничего не изменилось. Правда, на берегу чуть в стороне появились свежие щитовые домики современного облика.

Лечить в Хакусах можно одновременно целые букеты заболеваний. Имеется, однако, и большой перечень противопоказаний типа «венерические заболевания, заразные кожные болезни, туберкулез, эпилепсия» и еще масса всего нежелательного.

Почти весь народ с кораблей сразу направился по дорожке в лес купаться в горячих ваннах. Я и еще несколько человек со всеми не пошли, а поспешили в другую сторону. Только не подумайте, что у нас у всех заразные «противопоказания». Просто, дело в том, что неподалеку от пристани, рядом с берегом в бухте плавало несколько крупных льдин, и это был самый реальный шанс снять, наконец-таки, уходящий лед.

Льдины в воде были похожи на небольшие айсберги

Чтобы «взять карточки» я с фотоаппаратом полез в воду поближе к байкальским айсбергам. Минут, наверное, десять бродил рядом с ними «по самую развилку», а то и по пояс, привыкая к холоду, пока совсем не привык и перестал что-либо чувствовать.

Следом подтянулись Дима Шаров и Леша Снитков. Они устроили показательный заплыв с вскарабкиванием на льдину и восседанием на ней в позе лотоса. Эта традиция, заведена Димой в 2006 года и с тех пор строго поддерживается. Исключением, однако, стал 2009 год, когда на чем сидеть, вообще не нашлось.

Теперь, после ледяных ванн очень логично было принять ванны горячие. А перед этм принять внутрь что-нибудь горячительное. Так мы и поступили.

Дорожка к источникам проходит сквозь территорию «санатория» с обветшалыми подгнившими зданиями. На верандах домов можно найти старые объявления и выцветшие плакаты со стихами на тему: «Как мы тут хорошо отдыхали и как тут все красиво…», оставшихся с прошлого сезона, видимо, от конкурсов художественной самодеятельности. Вся территория курорта обильно украшена деревянной резьбой и «лесными скульптурами». Над созданием всевозможных указателей, лавочек, мостиков и т.д. с любовью потрудился народный умелец (возможно, целая бригада резчиков-любителей) из прошлого века.

От всего этого вместе взятого складывается устойчивое впечатление временно опустевшего пионерского лагеря.

Большой горячий ручей выбегает из-под скалы. Все его русло заполнено желтой и изумрудно-зеленой колышущейся водорослевой тиной, а по берегам пестрят мелкие цветочки.

Три часа корабли простояли в Хакусах, а ровно в полдень двинулись дальше на юг к поселку Давша – центральному кордону Баргузинского заповедника.

Переход да Давши занял целых 8 часов. Не знаю, как правильно назвать этот населенный пункт, но почему-то ни «село», ни «деревня» к нему не подходит. Может из-за того, что здесь живут работники заповедника и, по сути это – научный центр деревенского типа, который, однако, с каждым годом хиреет и сокращается из-за отсутствия должной поддержки государства. Ходят разговоры вообще о прекращении деятельности в Давше. Живут и работают ученые по большей части тут, похоже, на голом энтузиазме.

Два года назад сотрудники заповедника организовали нам прогулку в лес (которая называется «экологический маршрут») недалеко от поселка под охраной егеря с карабином (в мае-начале июня вокруг полно голодных медведей). На этот раз мы пришли в Давшу слишком поздно для прогулки, но ученые все равно приняли нас и провели экскурсию по местному музею заповедника.

В музее, как и положено, выставлены чучела зверей, выполненные самими учеными, коллекции насекомых, карты, схемы и т.д. Все, как везде. Притом музей очень маленький, крошечный, расположен в простом деревянном доме, так что нашу толпу «обслуживали» в два захода (по 12-13 человек, больше – тесно).

Очень долго я ждал когда выйдет первая группа, замерз на дворе и думал: «Чего они там застряли! Тут за десять минут все можно посмотреть на два раза!»

Но потом, когда настал наш черед слушать рассказ…. Короче, вторую экскурсию проводил научный сотрудник заповедника Евгений Дарижапов, и я сразу скажу, редко из какого музея мне не хотелось так долго уходить. Все, конечно, зависит от рассказчика. Не ожидал, что услышу столько интересного и для себя нового.

Вот некоторые конспективные заметки из рассказа Евгения:

1916 год – основание заповедника исключительно с целью восстановления и охраны баргузинского соболя. Площадь охраняемой территории 200 тыс. га

1930 г – увеличение территории до 500 тыс. га

1951 г – правительственное решение сократить все заповедники в СССР. Из 80 действующих 50 ликвидировали, остальные урезали. Баргузинский сократили в 25 раз, до 20 тыс. га. Высвободившиеся площади нарезали как охотхозяйства. Этих 20 тыс. га совершенно недостаточно для выполнения функций заповедника, поскольку такая территория даже меньше суточного хода зверя. То есть, животное могут в один и тот же день застрелить и на входе и на выходе с охраняемой территории.

1981 г. – увеличили площадь заповедника до примерно 320 тыс. га

Сегодня на территории заповедника живет около 1200 соболей, из них примерно 800 особей – в центральной части. Соболь восстановился до промыслового количества, мигрирует за территорию заповедника. Окольцованных соболей добывали даже в 700 км – в Якутии и на севере Забайкалья.

1200 – это среднее кол-во особей, которое циклически колеблется. Также циклически колеблется число медведей. Циклы четко связаны с урожайностью кедра и составляют 11 и 22 года. Численность соболя связана с 11-летним циклом, а медведя – 22-летним. Каждые 22 года происходит массовый мор медведей от голода. В такие годы они почти полностью истребляют копытных и даже поедают друг друга.

Медведь живет в природе 30 лет, в зоопарке – до 70. Дважды сотрудники заповедника находили в тайге медведей, умерших от голода, замёрзших на целой горе кедровых шишек. Зверь собрал их, но не мог съесть – у него совершено не было зубов, одни голые десны. А без зубов он не в состоянии есть даже траву, которая летом является основной пищей медведя.

На территории заповедника обитает одна семья волков (примерно пять «человек»). Евгений так и говорит: «пять человек». До этого было две семьи, но сейчас цикл численности (урожайности) на низкой стадии, а жизнь волков, как и всех прочих обитателей тайги, также связана с природными циклами.

Самым, пожалуй, неожиданным и интересным для меня было мнение Евгения в отношении лесных пожаров. «Естественные пожары тайге нужны», – так считает ученый. «Боженька сам знает, где зажечь, а где потушить». Дело в том, что после огня наступает омоложение тайги, кормовая база улучшается. Так, к примеру, кусты голубичника растут 60-70 лет, но плодоносят лишь первые 20-25 лет своей жизни. На горельниках вырастает хвойный молодняк, которым кормятся копытные. В старых, перестойных лесах олени уже не находят себе пищу. Тем не менее, лесные пожары в заповеднике все равно тушат в любом случае. За все время существования заповедника случилось 40 естественных возгораний от сухих гроз, и только лишь два пожара по вине человека.

Кто-то из слушателей спросил Евгения:

– Скажите, вот вы все в заповеднике знаете. А на чем вы по нему передвигаетесь? Он такой большой!

– Так вот на этом, – Евгений показал на свои ноги. – Рюкзак за спину, – и вперед.

Из музея не хотелось уходить, но время было 10 вечера и с кораблей уже дважды подавали настойчивые нетерпеливые гудки.

Примерно к 11 часам вечера все, наконец собрались и экспедиция «в лучах заката» красиво ушла из Давши дальше на юг.

На нашем «Сибиряке» остался Серега Макаров. «В кустах случайно оказалась гитара». Вдвоем с Аней они устроили на «Сибиряке» вечер гитарной песни, перешедший в ночь гитарной песни, а затем, неизбежно – «утро гитарной песни». В процессе было выпито полтора литра творческого алкогольного продукта – травяных настоек домашнего Аниного производства.

«Сибиряк» возглавлял караван, за нм на некотором отдалении шли остальные суда. Периодически мы выходили из кают-компании на палубу любоваться редким предрассветным состоянием Байкала перед его пробуждением.

Около 4 утра корабли вошли в бухту Змеиную Чивыркуйского залива, и рассвет мы встретили, сидя по шею в горячем источнике.

В пять утра уже стало достаточно светло, на палубе «Шамана» появились фотографы, протирающие глаза и высматривающие рассветные сюжеты. Для порядка я тоже вынес на берег штатив, добросовестно сделал бестолково-дежурный кадр и пошел спать….

День 8. 3 июня. Чивыркуйский залив

Слишком долго спать я никак не мог себе позволить. Все равно пришлось выходить к завтраку из каюты…

А в 13:30 «эскадра» двинулась вглубь Чивыркуйского залива к пос. Курбулик.

Курбулик – рыбацкий поселок. Иное занятие, кроме как добыча омуля, тут трудно найти.

Два года назад мы тоже заходили в этот поселок и наблюдали бурную деятельность. Баркасы походили к берегу, полные рыбой, омуля выгружали в вагонетки и катили по деревянному настилу в цех рыбзавода. Мужики на берегу растягивали и чинили сети. Сейчас почему-то ничего этого не происходило. Ворота рыбоприемного пункта были просто-напросто заперты. Один-два больших черных баркаса болтались на якоре поодаль от берега.

Народ с кораблей вооружился фотокамерами и разбрелся по берегу, по единственной улице вдоль него. Но, сегодня какая-либо «движуха» в поселке отсутствовала. То ли выходной, то ли обеденный перерыв, то ли…

От группы, соображавшей на троих, отделилась пьяная тетка и предложила купить рыбы. Другая, трезвая спросила, не нужен ли нам свежий хлеб. Несколько раз туда и обратно по улице очень деловито, быстрым ходом прошагал по пояс голый мужик. Значит, есть какие-то дела…. Хотя общее впечатление, что все остановилось. На песке – брошенный «Жигуль» без колес, как символ того, что никому никуда не нужно ехать…

Я пробежался по кругу: вдоль берега, и потом за огородами и вернулся к кораблю. Если бы не две сестренки-подружки, то совсем одолела бы тоска….

Во второй половине дня корабли перешли в бухту Онгоконскую. Здесь мы и встретили вечер, и остались на ночевку.

Из бухты очень легко подняться на гребень мыса, разделяющего Онгоконскую и соседнюю бухты. Вообще береговая линия Чивыркуйского залива очень сложная, причудливая с десятками (а, может, и сотнями) мелких бухт. Из воды торчат множество островов – Лысый, Лохматый и т.д. А берега это целые горные цепи с заснеженными вершинами. Чивыркуйский залив, поэтому считается одним из красивейших на Байкале.

Чивыркуй с его бухтами хорошо укрыт от ветров, тут всегда относительно тихо. Залив мелкий, не глубже 50 метров и очень богат рыбой. Кроме традиционного омуля, хариуса, сига здесь водится щука. Попадаются (или ловились раньше) огромные экземпляры. В годы Великой отечественной войны Чивыркуйский залив был главным промысловым местом, снабжавший рыбой весь фронт. В Онгоконской бухте, кстати, можно увидеть некоторые драматические следы тех времен. В зарослях леса незаметно притаилась скромная могилка женщины рыбачки, «матири троих малолетних детей, скончавшейся скоропостижно в мае 1944 г.» Как говорят, она утонула в заливе.

В этой, 10-й части рассказа мы, наконец, по настоящему увидим уходящий байкальский лед.

День 9. 4 июня. Чивыркуйский залив – Ушканьи острова. Ночевка на Большом Ушканьем острове

Утром, между 10-11 часами корабли экспедиции стали покидать Онгоконскую бухту, и один за другим направляться к выходу из Чивыркуйского залива.

Поразительно, но погода остается все такой же однообразно тихой и умиротворяющей. Не качает, не штормит и, соответственно, не мутит. Ничего не беспокоит и не волнует, нет никаких звонков, никаких проблем. Все хорошо. Никто ни о чем не спорит, не ругается. Я вообще редко кого вижу на палубе и в кают-компании. В свободное от завтрака, обеда и ужина время на корабле почти все спят. Бодрствуют, конечно, постоянно капитан Виталий Александрович с помощником Виктором.

От всего этого благополучия все время чего-то хочется. А, именно, хочется выпить, и закусить. И тут же и снова выпить. Поэтому, когда кто-нибудь появляется в кают-компании, я отрываюсь от ноутбука и живо интересуюсь: «Ну, так как!?…». И, практически никогда не получаю отказа…. Ну, и как же после этого не влюбиться в Байкал с еще большей страстью! …

На выходе из Чивыркуя капитаны судов медленно провели корабли вдоль берегов двух маленьких островов – «Лысого» и «Лохматого», на скалистых, обрывистых склонах которых гнездятся тысячи чаек и бакланов.

Судовой кок «Сибиряка» Женя принялась мелко резать хлеб и бросать его чайкам, преследовавшим корабль. А все, у кого имелись фотоаппараты, стали лихорадочно щелкать клювами – затворами.

Двух буханок скормленного птицам хлеба вполне хватило, чтобы коллективно нащелкать несколько тысяч кадров и заполучить проблему: «Что теперь дальше делать с этим богатством». Первое, что пришло на ум – сесть за стол и выпить! Идея, как всегда, всем понравилась. Проблема притупилась, но, к сожалению, не ушла. Но, к тому времени у нас уже родились новые заботы. Десятки байкальских нерп пришли на смену миллиону чаек.

Около полудня подошли к острову Тонкому в группе Ушканьих островов, на котором находится главное лежбище байкальской нерпы. «Ушкан» – это старинное русское название зайца. А морда нерпы очень похожа на заячью, только без ушей. В общем, когда мы приблизились к Тонкому, из воды то там, то здесь стали выныривать безухие подводные зайцы, и полностью переключили на себя наше внимание. Мы даже перестали пить. И есть. (На время, конечно).

Но главное диво заключалось не в этом. На берег и каменное мелководье Тонкого северо-западным ветром натащило целую гору льдин. Ледяные пластины наползли одна на другую, и весь этот пирог смерзся в единую массу, очень похожую на айсберг высотой до десяти метров.

Но главное диво заключалось не в этом. На берег и каменное мелководье Тонкого северо-западным ветром натащило целую гору льдин. Ледяные пластины наползли одна на другую, и весь этот пирог смерзся в единую массу, очень похожую на айсберг высотой до десяти метров.

Такое явление для Байкала – огромная редкость. Игольчатая ледяная шуга и мелкие куски льда плавали вокруг, и пейзаж стал больше напоминать Антарктиду, нежели Байкал. Чем ближе к «айсбергу», тем гуще был заварен «ледяной суп с живой зайчатиной» («ушканиной»).

Ушканьи острова – это вершины глубоководного хребта, поднимающегося со дна Байкала. Лежбище нерпы – каменная гряда, выступающая над водой – было целиком забито льдом. На макушках ледяной горы сидели чайки а у внизу, у воды то там то здесь темнели туши тюленей.

Поохотившись на рыбу, звери вылезают из воды, чтобы погреться и отдохнуть. Их черные лоснящиеся тела хорошо было видно издалека. Нерпа питается в основном голомянкой. Это – небольшая рыба, тело которой на 40 процентов состоит из жира. А вообще этот вид составляет, если не ошибаюсь, две трети всей байкальской биомассы.

Сам «айсберг» постепенно разрушался под ярким июньским солнцем. От горы периодически отваливались куски и с характерным звонким шуршанием скатывались в воду, рассыпаясь на тысячи ледяных игл. Было видно, как со сверкающих бело-голубых обрывов интенсивно каплет.

Малый Ушканий остров – заповедник. Посещение его запрещено. Приближаться к лежбищу с воды тоже нельзя. Поэтому выход один – накручивать все имеющиеся телевики с конвертами в «подзорную трубу» и снимать с большого расстояния. В принципе, хорошая оптика позволяет прилично приблизить картинку, но не настолько, конечно, чтобы снять огромные нерпичьи глаза во весь кадр.

Теперь, похоже, такие портретные снимки с этого года вообще уже станут не доступны, потому что режим охраны заповедника ужесточен, и даже единственный экскурсионный маршрут по тропинке к смотровой площадке над лежбищем запрещен.

Примерно в 15 часов корабли пристали к Большому Ушканьему острову.

Несколько часов я ходил по его берегу, и остался очень доволен этой прогулкой.

После того, как досыта насмотришься конкретной красоты, тянет к красоте абстрактной

День 10. 5 июня. о. Бол. Ушканий – п. Хужир (Ольхон) – зал. Хул (ночевка)

Слона на рассвете фотографировать я не пошел, все равно небо было мутным. (Такое я нашел себе оправдание, чтобы рано не вставать).

… Ну, да, верно: и вообще слоны на Байкале не водятся. Но есть на Большом Ушкане скала, очень похожая на слона. И ее все всегда безудержно фотографируют. У меня, признаюсь, тоже есть такие снимки. Вот тут, смотрите , у меня есть карточка окаменевшего слона.

В 8 часов вышли в сторону Ольхона. На море вновь, наскучивший уже, штиль.

До обеда почти все спали. После обеда почти все спят. Погода тоже дремлет. Мне это жутко стало нравиться. Впервые за все свое многолетнее фотолюбительство я еще до окончания похода успеваю просмотреть, разобрать отснятый материал и даже что-то обработать. Но, как бы, не пришлось переименовывать экспедицию или в «Байкальские сновидения 2011», или проще: в «Сон-рейс».

Между тем, тур походит к завершению. Однако, никто не испытывает радости по этому поводу. Напротив, некоторые пассажиры почти рыдают: «Я не обратно хочу в Москву!». Еще бы! Я даже в Читу и то, не очень…. Правда, у меня через четыре дня после возвращения новый поход.

Прошли мыс Зундук (он узнается по ущелью, в северном крутом борту которого краснеют мраморные скалы.

На море волнения нет, но небо затягивается тучами. А в той стороне, куда мы идем – в районе острова Баракчин, кажется, идет дождь.

Над Приморским хребтом в редкие разрывы туч пробивается солнце и красиво высвечивает склоны гор.

В 17:30 причаливаем к о. Баракчин уже в знакомом месте. Высаживаемся на берег и идем на птичий базар за яйцами чаек. Яйца за неделю заметно подросли. 🙂 За неделю нашего отсутствия в некоторых гнездах проклюнулись первые птенцы.

Долго задерживаться на Баракчине не дал сильный ветер, который вдруг резко задул и принес дождь.

Капитаны срочно вывели суда из каменистой бухты и направились прятаться в заливе Хул на южной оконечности Ольхона.

Вначале пристали к большой старой барже у берега. Но баржа была до нас уже облюбована миллиардом комаров. Такой плотности мошкары я никогда раньше не видел. Плотнейшая туча инсектов кружила в воздухе и облепила все сухие поверхности. Комары ни в кого не впивались, поскольку это был рой мужских особей, но большинство туристов такое соседство не устроило, и началась тихая паника. Тогда теплоходы отошли на середину бухты и стали на якорь.

К этому времени из Иркутска вернулся Стас Леник специально, чтобы присутствовать при торжественном окончании экспедиции. Наступил последний вечер и безудержная веселуха с хождениями с корабля на корабль, братаниями, обменом визитками, одеждой, обувью, женами, фотоаппаратурой и обещаниями «помнить до смерти».

К 22 часам на всех кораблях внезапно кончилась водка. «Татьяна» ушла в Хужир восполнить запасы.

Все это приятное безобразие длилось до глубокой ночи, пока все комары в округе не передохли.

День 11. 6 июня. Зал. Хул – МРС – Иркутск

А потом наступило утро, и не очень рано корабли перешли пролив Ольхонские ворота к поселку МРС.

Здесь участники экспедиции пересели в автобусы до Иркутска….

Ну, вот и все, собственно. Вроде, как все рассказал…. А, ну вот еще: я и еще два друга ехали до Иркутска со Стасом на его машине и по дороге пили сухое вино из горлышка. А Стас не пил.

Теперь все!